М.Л.Плахова

Б.В.Алексеев

Вверх и вниз по Амазонке

Книга известных художников М. Л. Плаховой и Б. В. Алексеева во многом отличается от научно-популярных книг и рассказов о путешествиях. Все началось с того, что профессиональные художники участвовали в научных экспедициях на научно-исследовательском судне «Дмитрий Менделеев» в Тихом океане, позднее — на корабле «Академик Курчатов» в Индийском океане.

В Суэцком канале. «Давай каюта!» О песчаной буре и бороде Сфинкса

 совершающееся на глазах чудо. Сотворенная людьми река орошала полмиллиона гектаров. Пять гидроузлов регули­ровали ее уровень, три насосные станции за секунду подни­мали пятьдесят кубометров воды на высоту тридцать три метра, подавая ее в дельту Мургаба. Протяженность кана­ла имени Ленина уже превысила тысячу километров, а ка­нал шел дальше на запад, к Каспийскому морю.

Но главным было не это. Не сотни километров линий электропередачи, дорог, не разработки нефти и газа.

— Вы про город Карамет-Нияз слышали? — спраши­вали нас люди.— Строители канала зовут его «столицей
пустыни». Нет такого второго в мире!

В первый его дом люди вошли в 1954 году, а сейчас в городе уже несколько тысяч. А кто жители? Те, что съехались на стройку, на голое место. Семьями обзавелись, остались навсегда в пустыне, которая перестала быть пустыней.

Канал наш не просто стройка, а целая эпоха в исто­рии туркменского народа. Это не только новая экономика, но и новый быт, новая психология,— говорили люди.

Ты не помнишь, какова протяженность Каракум-канала? — спрашиваю Плахову.

. — Первая очередь — четыреста километров — была сооружена за четыре года. Вторая — сто сорок километ­ров — за шесть месяцев. Вся мировая практика строи­тельства оросительных и судоходных каналов не знала таких сроков.

Я не ослышался? Ведь Суэцкий канал строили десять лет?

Десять,— подтверждает, собирая кисти, Плахова.— Ровно десять лет ушло на строительство ста шестидесяти километров.

Феллахи на берегу пережидают бурю, чтобы освобо­дить корабль от пут. Ссутулив спины, сидят на корточках под слабым прикрытием вытащенной на берег лодки. По-прежнему крутятся песчаные вихри, и черное, просмо­ленное днище лодчонки вскоре становится пепельно-серым, сливаясь с цветом песка.

На палубах не поработаешь, из каюты ничего не видно. Приходится, собрав имущество, проситься «на постой» в штурманскую рубку, что недремлющим оком возвышает­ся над баком со сплошным, открытым для обзора окном. Поскольку все равно стоим на приколе, Валихов любезно разрешает пристроиться в удобном месте — пишу этюд «Пыльная буря над Суэцем», и это, право, не так часто увидишь в жизни.

Небо меняет и меняет цвет, то разбухая желтизной, то растекаясь зловещими черно-лиловыми подтеками. Жут­коватое величие есть в этом хаосе. Построен канал, углуб­лено русло, люди строят, роют, планируют, а пустыня шутя останавливает как ей вздумается железные махины судов.