М.Л.Плахова

Б.В.Алексеев

Вверх и вниз по Амазонке

Книга известных художников М. Л. Плаховой и Б. В. Алексеева во многом отличается от научно-популярных книг и рассказов о путешествиях. Все началось с того, что профессиональные художники участвовали в научных экспедициях на научно-исследовательском судне «Дмитрий Менделеев» в Тихом океане, позднее — на корабле «Академик Курчатов» в Индийском океане.

В Суэцком канале. «Давай каюта!» О песчаной буре и бороде Сфинкса

Над полоской воды, извиваясь и меняя рисунок, тянется цепочка мигри­рующих птиц, растягивается, сжимается, в сложных своих построениях сохраняя неведомую нам систему.

Все дальше углубляемся в Суэцкий перешеек, и косяки птиц уже исчезают за безжизненными дюнами.

Алексеев

Идем каналом, постепенно попадая в сферу действия глубокого циклона с центром над Черным морем. Мгла обрушивается внезапно, видимость уменьшается до мили. В десять часов тридцать минут утра по указанию лоцмана пришвартовываемся левым бортом к берегу: движение по каналу запрещено. Идет песчаная буря. Она налетает неожиданно, рваным серым краем смывая нежные утрен­ние краски.

— Внимание! В связи с приближением песчаной бури караван остановлен. Срочно зачехлить лебедки. Задраить иллюминаторы!

Борьба мрака и света длится недолго. Утро умирает, предоставив песку властвовать на земле и в небесах. Па­лубные надстройки припудрены белой пылью, сквозь завинченный иллюминатор пробиваются песчинки, запора­шивая стол. Берега расплылись. Стволы пальм, похожие на перевернутые острием вниз конусы, еще держатся за почву, но под прямым углом свернуты набок кроны. Ветер несет сор, тряпки, крутит перекати-поле, срывает брезент со шлюпок. Бурые вихри, словно дым пожарищ, по диа­гонали перечеркивают небо; на зубах хрустит песок.

Есть что-то скорбное и величественное в неистовстве стихии, мгновенная перемена в природе действует угнетаю­ще. Ни ночь, ни день, ни свет, ни тьма. Не имеющая цвета и формы дымчато-мятущаяся масса обволакивает ко­рабль — будто встряхнули пустыню, как перину, и понес­лась мириадами песчинок серая метель. Уже не пыльца, струйки и ручьи песка, свиваясь жгутиками, гуляют по па­лубам, сбиваются холмиками, наткнувшись на препят­ствие.

А что происходит с солнцем? Тусклое светило с трудом пробивает мглу, на обугленный, угасающий диск можно смотреть, как через закопченное стекло, невооруженным глазом. Небо, исштрихованное, изорванное полосами, нави­сает неспокойной тяжестью над землей, лишенной гори­зонта.

Феллахи спешно покидают корабль: настал их час. Ле­бедка быстро опускает за борт просмоленную лодчонку. Вода тоже взбунтовалась, включилась в общий хоровод, пошла воронками, бурунами, скользкой змеиной чешуей поползла к берегу, исчез бирюзово-небесный цвет.

Закутав лица по самые глаза платками, Ваддах и Ха-тыб прыгают в лодку и с трудом выгребают к берегу, где буравчиками ввинчиваются в грунт вихри. И вот уже пошли с «Курчатова» на чалках тяжелые канаты, согнув­шись в три погибели выбирают их швартовщики: теперь корабль раскреплен «врастяжку» между железными чуш­ками, по самую шляпку занесенными песком. Стонут, тер­зая душу, звуковые маяки, бьются готовые сорваться флаги.

Уже не видно каравана, не видно правого берега кана­ла, лишь крутится и вертится над нашим одиноким судном песчаная буря.

У берега сбилась желтая накипь пены. «Курчатов» покряхтывает, вздрагивает от ветра.