М.Л.Плахова

Б.В.Алексеев

Вверх и вниз по Амазонке

Книга известных художников М. Л. Плаховой и Б. В. Алексеева во многом отличается от научно-популярных книг и рассказов о путешествиях. Все началось с того, что профессиональные художники участвовали в научных экспедициях на научно-исследовательском судне «Дмитрий Менделеев» в Тихом океане, позднее — на корабле «Академик Курчатов» в Индийском океане.

В Суэцком канале. «Давай каюта!» О песчаной буре и бороде Сфинкса

на тот случай, если возникнет сроч­ная необходимость швартоваться в канале. Забегая вперед, скажу: судьба заготавливает нам именно этот случай.

Швартовщики в живописных лохмотьях, с шеями, замо­танными потерявшими цвет платками, в полинялых кофтах и заношенных широченных штанах поочередно суют под нос помощника капитана свой грязный палец, что озна­чает: «по отдельной каюте на каждого».

Получив одну каюту на двоих, арабы сами удивлены подобным оборотом дела, ибо уже расстелили в укромном местечке на корме свои одеяла. Развязывают полосатый залатанный мешок, вытряхивая содержимое. Что только не вываливается из него: авторучки и бритвы, дешевые открытки с красотками, кошельки, свитые змеиным клуб­ком пояса и подтяжки, потертые кожаные пуфики с золо­ченой арабской вязью.

Процесс открытия на корме «Курчатова» торговой точки сопровождается призывными движениями темных рук, бормотанием, причмокиванием и прищелкиванием.

— Бизнес давай, давай бизнес!

Один из швартовщиков, низенький, коренастый, с лицом, иссеченным глубокими морщинами и шрамами, в лиловой чалме поверх старого берета, сразу избирает меня объектом обогащения.

— Мадам, мадам, давай бизнес!

Стою, ошеломленная столь быстрой атакой, а перед носом уже вспыхивают зажигалки, мелькают авторучки. читать надо,— и протягивает извлеченную из библиотеки брошюру.

«Техника земледелия феллахов,— говорится в ней,— примитивна и напоминает технику на уровне древних егип­тян. Исповедуют ислам, говорят на арабском языке...»

Теперь и я заинтересована судьбой несчастных фел­лахов.

А что они тебе на пальцах объясняли?

А-а... Это я спросил, детей сколько.

И сколько?

Страшно сказать: у Ваддаха — семь, у Хатыба — девять. Только я не понял, сколько в живых осталось. Но и с бизнесменами можно найти общий язык, вместо коммерческих операций приступаем к мирной беседе с помощью мимики и жестов. Вооруженный альбомом, под­ходит Алексеев. Через пару минут второй швартовщик, высокий и худой араб, закинув голову с острым, выпираю­щим кадыком, уже позирует для наброска, получив в подарок пачку сигарет.

Вскоре оба швартовщика, растопырив ладони и добро­душно улыбаясь, начинают поочередно загибать пальцы.

— Знаешь,— сообщает, возвратившись в мастерскую,
Алексеев,— их зовут Ваддах и Хатыб.