М.Л.Плахова

Б.В.Алексеев

Вверх и вниз по Амазонке

Книга известных художников М. Л. Плаховой и Б. В. Алексеева во многом отличается от научно-популярных книг и рассказов о путешествиях. Все началось с того, что профессиональные художники участвовали в научных экспедициях на научно-исследовательском судне «Дмитрий Менделеев» в Тихом океане, позднее — на корабле «Академик Курчатов» в Индийском океане.

В Суэцком канале. «Давай каюта!» О песчаной буре и бороде Сфинкса

В иллюминатор видно, как, прижимая к засаленным кофтам оловянные миски с корабельным омлетом, Ваддах и Хатыб бредут по палубе.

— А ведь они очень несчастные люди. Они — феллахи. Ты хоть знаешь, кто такие феллахи? Это самый низший,
самый эксплуатируемый класс, настоящие бедняки. Ютят­ся на окраинах, в глиняных землянках. Обремененные
податями, лишь на короткий сезон пахоты или жатвы ухо­дят обрабатывать землю примитивным плугом, на уровне древних египтян. Своей земли у феллахов нет, они полу­чают ее во временное пользование и платят подати боль­шей частью урожая.

Как это они тебе без знания языка рассказали? Почему они мне должны рассказывать? Книги чи-

«Курчатов» неторопливо движется в караване судов. Впереди высокая красная корма сухогруза, позади большое двухтрубное пассажирское судно. В узком горле канала корабли кажутся громоздкими, неповоротливыми, трасса проходит по пустынному Суэцкому перешейку, разрезая его с севера на юг, в наиболее низкой части соединяя Сре­диземное море с Красным. Между устьевыми портами дли­на канала составляет сто шестьдесят километров. Иногда русло отклоняется от прямой, делая поворот, и тогда можно лицезреть фантастическую картину: песчаные горбы скры­вают канал, от впереди идущих судов видны лишь мачты с надстройками да изрыгающие дым трубы. Мачты, надстройки и трубы движутся над пустыней, будто презрев законы, плывут корабли по песку. К такому зрелищу надо привыкнуть!

И снова, в который раз, с ревом проносятся над голо­вами истребители: благодаря своему положению между бассейнами Атлантического и Индийского океанов Суэц­кий канал становится все более горячей «точкой приложе­ния сил».

Идем, прижимаясь к северной стороне канала. Справа безжизненные пространства, слева теплится жизнь. За буг­рами спрессованного, извлеченного из русла песка, как за рыжими стенами цитадели, приютились домики. Собствен­но, слово «домики» вряд ли применимо к жалким хиба­рам, что вросли в холмы.

Лачуги со слепыми оконцами наглухо отгородились закрытыми ставенками. Изредка вспыхнет солнечный блик, нашарив медный кувшин на плоской крыше, заве­рещит петух, тявкнет одичалая собачонка.

Берег кажется необжитым, безлюдным, лишь закутан­ная в черное покрывало женщина тянет за веревку пону­рую низкорослую коровенку. Сухой ветерок шевелит му­сор, глохнут, увязают в плотном воздухе звуки. А рядом нацеленные в небо стволы орудий, груды покореженного металла, колючая проволока. Иногда завалы насыпи рас­ступаются, открывая горизонт с уходящими в белое сияние полосками оазисов и тусклыми серо-зелеными пальмами. Лениво журчит у бортов вода, слабой волной упирает­ся в укрепленный берег. Нищета и разор печально контрас­тируют с утренним крепнущим светом. Еще не набрали полной силы краски, но уже уплотнился, зарозовел песок, зазолотились финиковые пальмы.

Частыми порывами налетает ветер, наизнанку, до рыжего основания выворачивает листву, укладывает, отбрасывает набок широкие, как веер, кроны, будто, рас­кинув зеленые крылья, рвутся и не могут сорваться с гнезда лохматые птицы.

Все плотнее насыщается мир сиренево-охристыми крас­ками. Сужаясь позади, как бегущие к горизонту рельсы, уходят в песчаное марево берега канала.