М.Л.Плахова

Б.В.Алексеев

Вверх и вниз по Амазонке

Книга известных художников М. Л. Плаховой и Б. В. Алексеева во многом отличается от научно-популярных книг и рассказов о путешествиях. Все началось с того, что профессиональные художники участвовали в научных экспедициях на научно-исследовательском судне «Дмитрий Менделеев» в Тихом океане, позднее — на корабле «Академик Курчатов» в Индийском океане.

Идем к островам Альдабра. «У вас впереди бурун!» Я — как все. Лунным этюд

Сегодня добрая луна. Каждый трепет лунного блика не случаен. Позванивают кристаллики звезд, просятся на чистую поверхность холста, все кажется исполненным символики и значения. Все, что живет, растет, дышит, находится в неразрывной взаимосвязи, и человек неотде­лим от этого единства. Мир велик, потому что не отбра­сывает ни единой песчинки. Для художника не может быть большего счастья, нежели показать красоту мира.

Работаю на большом, метр на метр, подрамнике. Работа моя удалась, говоря словами великого Шекспира,

В делах людей прилив есть и отлив. С приливом достигаем мы успеха.

За спиной шаги, оживленный говорок: после дружеской встречи покидают корабль гости, шествуют из конференц-зала по палубе. И вдруг тишина — группа остановилась: наверное, этюдник на борту научного корабля и холст с украденной луной Альдабры — зрелище неожиданное. Слышу шепоток одобрения, удивленные восклицания, но я пишу себе и пишу, никак не реагируя на их появление, хотя к тому и обязывает вежливость. Как-никак, а они не пустили наших ученых на Альдабру!

Луна уже далеко переместилась по небосклону, измени­лось освещение, да и корабль развернуло на якоре. И преж­де чем собрать свое хозяйство, присаживаюсь отдохнуть на теплые, туго свернутые кольца канатов.

Ночь в океане и ночь в песках — зрелище, не имеющее себе равных. С той лишь разницей, что океан — зеркально чуткое отражение неба, всегда живое, расчерченное дорож­ками от каждой крупной звезды; в пустыне же, погру­зив все остальное во тьму, безраздельно властвуют небеса.

На экваторе, возле сонного атолла, вспоминаю другую ночь — пережитую в Каракумах.

...Темнота застает нас далеко от Ашхабада, в северо­восточных Каракумах, откуда двумя машинами возвра­щаемся со станции Пустынь Туркменской Академии наук.

Дороги, как таковой, нет, лишь наезженная неширокая колея. Водитель спешит: молодой парень, сам первый раз в пустыне, боится отстать, потерять из виду головную ма­шину, буксуем, ретиво взбираясь на барханы, сползаем, зарываясь в песок. На густо-синем небесном полотне, с левой его стороны, слабо брезжит зловещий багровый свет.