М.Л.Плахова

Б.В.Алексеев

Вверх и вниз по Амазонке

Книга известных художников М. Л. Плаховой и Б. В. Алексеева во многом отличается от научно-популярных книг и рассказов о путешествиях. Все началось с того, что профессиональные художники участвовали в научных экспедициях на научно-исследовательском судне «Дмитрий Менделеев» в Тихом океане, позднее — на корабле «Академик Курчатов» в Индийском океане.

Вверх и вниз " по Амазонке. Чрезвычайное обстоятельство.

, устремляясь в неизведанное, где лишь из множества непредвиденных обстоятельств и случайностей склады­вается успех. Что может быть хуже назойливой, бьющей в виски тишины, когда ломится голова, уже не вмещая все обоснованные и ничем не оправданные тревоги...

Как сложится на этот раз? Будет ли удача в главном, в работе? Что было упущено в прошлый рейс, что надо исправить, предусмотреть?

Крутятся крохотные, похожие на жука-древоточца мыс­ли, летят бесцельно, бестолково — только уходящим в море знакомы лихорадочные минуты, последние на земле.

Заботившее вчера сегодня не представляется важным, однако тревога не утихает, напрасный труд задавать себе вопросы, на которые не существует ответа, и можно лишь замереть в бессилии перед ними. Только где-то, в далекой точке океана, среди неба и воды, в синий, серый или заве­домо черный денек забрезжит ответ. И опускаешь руки,

презирая себя за слабость в тягостные часы перед про­щанием...

Гаснут постепенно, одно за другим в соседних домах окна, а потом в темном еще небе вспыхивают вновь. Как, уже утро?

В день отъезда над Москвой бушует белый снегопад. С Белорусского вокзала поезд «Янтарь» отправляется в Калининград. Члены экспедиции уже в вагонах, несколько минут до отхода. Наталья молча целует меня мягкими губами и внимательно смотрит в глаза, будто надеется, что я передумаю.

— Провожающие, покиньте вагон!

Лязгает железная площадка, погребая под собой сту­пеньки.

—- До скорого...— шепчет дочь, и слова эти я больше угадываю, чем слышу. И она и я знаем: «скорого» не будет. Впереди тысячи океанских миль, и, как говорится, море есть море. Чувствую, что не успела сказать что-то важное, мучительно ищу слова. Все быстрее летят косые снежинки, оседая на холодных боках тамбура. Белая пелена стирает знакомые контуры вокзала. Вагон вздрагивает, и мы мед­ленно и беззвучно уплываем в светлую метель.

Алексеев

Февраль в Калининграде оказывается теплым, с дождя­ми и туманами, сырой воздух пахнет морем. На вокзаль­ной площади забрызганный талой водой автобус принимает людей и экспедиционный багаж и отправляется к причалу номер восемь Калининградского порта — последней точке нашего пути по твердой земле.

Еще рано. Ни свет, ни темь, пасмурное утро размывает очертания портовых кранов, над торговым портом высится сумрачная громада старого элеватора. Подпрыгивая на железнодорожных переездах, петляя среди пакгаузов, дви­жется автобус.

Перекликаются буксиры, выплевывая струйки дыма, лязгают маневренные паровозы, постанывают краны. Тя­желые, неповоротливые волны, поднятые проходящими судами, медленно, будто нехотя упираются в причалы.